В русской транслитерации: «шершэ ля фам»..

Автор этого выражения поручик парижской полиции Габриэль де Сартин (1729—1801), который дал (1759) этот совет своим коллегам — специально на те случаи, когда не удается раскрыть преступление по горячим следам. Г. де Сартин был уверен, что во всех сложных случаях так или иначе оказывается замешанной женщина — иногда как причина преступления, иногда как сопутствующее обстоятельство. Соответственно найти эту женщину — значит раскрыть преступление.

Выражение стадо популярным благодаря роману «Могикане Парижа» французского писателя Александра Дюма-отца (1802—1870), который впоследствии написал на основе этого романа пьесу с тем же названием (1864). И в романе (ч. III, гл. 10 и II), и в пьесе (действ. 2, явл. 16) эти слова звучат как излюбленная поговорка парижского полицейского чиновника, прототипом для которого послужил поручик Габриэль де Сартин.

Выражение было широко известно в России XIX в., где даже родились его местные варианты. Например, Пигасов, один из героев романа И. С. Тургенева «Рудин», услышав рассказ о каком-нибудь происшествии, неизменно спрашивает: «А как ее зовут?» — подразумевая женщину, из-за которой это несчастье и случилось.

Вероятный первоисточник этого выражения — 6-я сатира римского поэта-сатирика Ювенала (ок. 60—ок. 127), где есть такие слова: «Едва ли найдется такая тяжба, в которой причиной ссоры не была бы женщина».

Смысл выражения: к любому поступку мужчины так или иначе причастна женщина.

Значение пословицы:
Пословица говорит, что надо рассчитывать только на свои силы, а Бог просто помогает добиться цели.

В русской литературе XIX в. был более популярен другой обобщенный образ, созданной на той же основе. Например, писатель М. Е. Салтыков-Щедрин в своей сатире «Мелочи жизни» («Газетчик», 1886) писал об «Иване Непомнящем» (последнее слово здесь заменяет фамилию), имея в виду беспринципных литераторов, журналистов и газетных дельцов: «Без идеи, без убеждения, без всякого понятия о добре и зле, Непомнящий стоит на страже руководительства (интересов правительства, «начальства». — Сост.), не веря ни во что, кроме пятнадцати рублей, которые приносит подписчик... Он даже щеголяет отсутствием убеждений, называя последние абракадаброю и во всеуслышание объявляя, что ни завтра, ни послезавтра он не намерен стесняться никакими «узами».

Эта шуточная фраза употребляется и ныне, когда обстоятельства вынуждают кого-либо выдать действительное за желаемое, пойти на сделку со своей совестью.

Настоящий патриот гордится великими делами своего народа, всегда и во всем стремится обеспечить за ним равное со всеми народами мира место; он не забывает о его национальных достоинствах и старается исправлять недостатки.
Но есть люди, считающие себя патриотами именно потому, что они без всякого разбора восхваляют все «свое» и по­рицают все «чужое». Они не видят настоящих, больших дел родины; их привлекают всевозможные мелочи, разные пу­стячные обычаи, иногда даже нелепые: покрой одежды, привычка к известным кушаньям... Сохранение всего этого представляется им главным патриотическим делом: если ты русский, люби русские щи да кашу, пей русский квас, носи русскую бороду, а остальное - неважно!
Таких ограниченных людей, хуливших все иностранное, поэт П. А. Вяземский, друг А. С. Пушкина, и назвал впервые «квасными патриотами». «Многие, - писал он, - признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. Тюрго (французский государственный деятель XVIII века) называл это лакейским патриотизмом... У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом».

Ядовитые слова его произвели впечатление и превратились в общепринятую ироническую формулу.

А вот эти, мелкие собаки,
Как смелы, когда на поводке,
Тот, кто лает, тот боится драки:
Хвост поджал и спрятал нос в задке.

Да и эти рваные дворняги,
Отпусти ротвейлера на миг,
С перепугу тявкнут ли бедняги,
Заскулят, услышав первый рык.

Люди, боже, ну, а в вас что лает?
Зависть, за живое кто задел?
На Востоке каждый мудрый знает:
Лай есть неудачников удел.