Все мы родом из детства
Там начало начал,
Вряд ли сердцу согреться
Коль, разбитый причал.

Все мы родом из детства
Там любовь и уют,
Это наше наследство,
Что однажды дают.

Все из детства мы родом
Как кому повезет,
Создала нас природа
И по жизни несет.

Создала нас природа
И по жизни несёт,
Что-то хочется много, -
Здесь не всем нам везёт..
И работа над телом,
Над Душой, иногда,
Поражает всех делом
Помогает всегда.
Почему всем взгрустнулось?!
Ведь вся жизнь впереди!
И неважно, что годы
Так бегут... Не уйти
От себя, от любви,
От проблем и забот
Я желаю здесь ВСЕМ
Проживать без хопот!!!

- Ой, где был я вчера.

Ой, где был я вчера - не найду, хоть убей!
Только помню, что стены - с обоями,
Помню - Клавка была, и подруга при ей, -
Целовался на кухне с обоими.

А наутро я встал -
Мне давай сообщать,
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Будто голым скакал,
Будто песни орал,
А отец, говорил,
У меня - генерал!

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продыхнуть -
Донимал их блатными аккордами.

А потом кончил пить -
Потому что устал, -
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Взял да выбросил вниз.

И никто мне не мог даже слова сказать.
Но потом потихоньку оправились, -
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
А потом уже - все позабавились.

Кто - плевал мне в лицо,
А кто - водку лил в рот,
А какой-то танцор
Бил ногами в живот...
Молодая вдова,
Верность мужу храня, -
Ведь живем однова -
Пожалела меня.

И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошел на попятную,
"Развяжите, - кричал, - да и дело с концом!"
Развязали, - но вилки попрятали.

Тут вообще началось -
Не опишешь в словах, -
И откуда взялось
Столько силы в руках! -
Я как раненый зверь
Напоследок чудил:
Выбил окна и дверь
И балкон уронил.

Ой, где был я вчера - не найду днем с огнем!
Только помню, что стены - с обоями, -
И осталось лицо - и побои на нем, -
Ну куда теперь выйти с побоями!

...Если правда оно -
Ну, хотя бы на треть, -
Остается одно:
Только лечь помереть!
Хорошо, что вдова
Все смогла пережить,
Пожалела меня -
И взяла к себе жить.

1967

Последний бой у старой цитадели,
У башни, что нависла над обрывом,
Собрались все, кто в битве уцелели,
И попрощались молча, торопливо.
И на краю, спиной упершись в небо,
Плечом к плечу, в последний строй свой встали.
И друг за другом уходили в небыль,
Неся кровавый росчерк острой стали.
И кровь струилась, алая на черном,
Достанет ли вам духу, менестрели,
Воспеть геройство обреченных,
Погибших без надежды и без цели?
С трудом еще в свою победу веря,
Враги идут безмолвные, как тени.
А я, с усмешкой загнанного зверя,
Отбросил щит на стертые ступени,
Пусть подождет меня еще минуту
Чертог забвенья, мрака и печали -
Остатком жизни смерть неся кому-то,
Я шел в последний бой с двумя мечами.
Вам этот бой запомнится надолго,
Полет клинков, рассекших мир на части,
Последний хрип затравленного волка
И два меча, как проклятое счастье.
Какая мне еще нужна награда? -
Лишь только жизнь уйдет в последнем стоне,
Я упаду красиво, как в балладах,
Сжав рукояти в стынущих ладонях..

Я долгие ночи без сна проводила,
Надежды на встречу с тобой не теряла.
Я верила - ты не погибнешь, мой милый.
Мы вновь будем вместе, начнем жизнь сначала.

И я дождалась, ты пришел невредимый.
Войне злой конец, наш народ теперь вольный.
Вернулся домой ты, мой рыцарь любимый.
Победу вещает нам звон колокольный.

Ждала я и слезы лила не напрасно.
Останутся в прошлом беда и страданья.
Идем к алтарю мы, с тобой, жизнь прекрасна.
И Бог с неба смотрит на наше венчанье...

Баллада О Правде И Лжи.

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,-
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне.
Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью,-
Баба как баба, и что ее ради радеть?
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежды, примерив на глаз,
Деньги взяла, и часы, и еще документы,
Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу
И подивилась, себя оглядев делово,-
Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так — ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
— Ложь это все, и на Лжи — одеянье мое!..
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами ее.

Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой,
Мазали глиной, спустили дворового пса:
— Духу чтоб не было! На километр сто первый
Выселить, выслать за двадцать четыре часа.

Тот протокол заключался обидной тирадой,
(Кстати, навесили Правде чужие дела):
Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
Ну а сама, вся как есть, пропилась догола.

Голая Правда божилась, клялась и рыдала,
Долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах.
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла
И ускакала на длинных и тонких ногах.

Впрочем, леко уживаться с заведомой ложью,
Правда колола глаза и намаялись с ней.
Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью,
Из-за своей наготы избегая людей.

Некий чудак и поныне за Правду воюет,-
Правда, в речах его — правды на ломаный грош:
-Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.

Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть — это чистая правда, ребята!
Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь.
Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь.
Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь.

Усталый день склонился к ночи,

Затихла шумная волна,

Погасло солнце, и над миром

Плывет задумчиво луна.

Долина тихая внимает

Журчанью мирного ручья.

И темный лес, склоняясь, дремлет

Под звуки песни соловья.
Внимая песням, с берегами,
Ласкаясь, шепчется река.
И тихо слышится над нею
Веселый шелест тростника.

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?

Сегодня, предвечернею порою,
Я вижу, как в тумане журавли
Летят своим определенным строем,
Как по полям людьми они брели.

Они летят, свершают путь свой длинный
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?

Летит, летит по небу клин усталый -
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может, это место для меня!

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

Ветер тихо играет на флейте в трубе водосточной,
и мелодия льётся, безумно светла и легка...
И замрёшь ты - случайный свидетель сонаты полночной,
и невольно потянется к струнам уставшим рука...
И вздохнёт эта ночь, что стояла так слепо и немо,
перебором печальным не вдруг разрыдавшихся струн,
и ответит дождём, как слезой благодарности, небо,
и напомнит тебе, что любим ты, и счастлив, и юн...
И теперь уже ветер-флейтист в восхищении замер,
чтоб услышать слова, что поэта душой рождены...
и поверь, он тебе, как собрат-музыкант, благодарен
за своё продолженье в звучаньи гитарной струны...

Когда я итожу то, что прожил -
Годы и дни ярчайшие где?
Я вспоминаю одно и тоже -
Нашу «Минутку» в том ноябре!

Я вспоминаю, как трудно было
Строить «Минутку» и торговать ...
Как нам мешали враждебные силы,
И что приходилось одолевать...

Украсив наш город, «Минутка» открылась,
Как гордость и радость, и символ труда!
И люди сюда, как на праздник стремились.
Пусть процветает «Минутка» всегда!

Ведь все эти годы душевно и чутко
Всем людям всегда мы желаем добра!
Сегодня - семнадцать любимой «Минутке»
И я восклицаю - УРА!!!

Всем Вам я здоровья и счастья желаю!
А ВАМ, ВЕТЕРАНЫ, особый привет!
Вы - сила и сердце «МИНУТКИ» - я знаю:
Сильней нашей фирмы в городе нет!!!

Сегодня царят пусть веселье и шутки!
Пусть радость и гордость, и символ труда-
Любимая фирма наша «Минутка»
Здесь в городе нашем будет всегда!!!

10 ноября 2009 г. Костычев Г.И.

"Дары Терека"

Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
Но, по степи разбегясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо ласкаясь,
Морю Каспию шумит:

"Расступись, о старец море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков,
С чуждой властью человека
Вечно спорить был готов.
Я, сынам твоим в забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на славу,
Стадо целое пригнал".

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто спит,
И опять, ласкаясь, Терек
Старцу на ухо журчит:

"Я привез тебе гостинец!
То гостинец не простой:
С поля битвы кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных:
Из Корана стих священный
Писан золотом на них.
Он угрюмо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый, безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб заветный
Вьется черною космой".

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и молчит;
И волнуясь, буйный Терек
Старцу снова говорит:

"Слушай, дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу тебе с волнами
Труп казачки молодой,
С темно-бледными плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик ее туманный,
Взор так тих, сладко спит,
А на грудь из малой раны
Струйка алая бежит.
По красотке молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном бою,
На кинжал чеченца злого
Сложит голову свою".

Замолчал поток сердитый,
И над ним, как снег бела,
Голова с косой размытой,
Колыхаяся, всплыла.

И старик во вблеске власти
Встал, могучий, как гроза,
И оделись влагой страсти
Темно-синие глаза.

Он взыграл, веселья полный, -
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с ропотом любви.

Для того, кто вернётся, не будет пути,
И не будет костра, чтобы сердце согреть.
Здесь не ждут, да уже и не помнят почти,
А волшебного дара осталось на треть.

Этот дар - возвращаться - не трать, пилигрим.
Оставайся с дорогами юных миров.
А вернёшься - увидишь лишь копоть и дым
От потухших сердец и потухших костров.

Как мне холодно, пусто - но ты не внемли,
Ты не слушай мой шёпот, тебе ни к чему.
Я осталась на доброй ладони Земли,
И с покорностью общую долю приму.

“Возвращайся!“, - мы все говорим иногда,
Только лучше б сказали: “Прощай же навек!“
Ведь давно не горит золотая звезда
Над полями Земли, над извивами рек...

Одинокий мужчина и его одинокая кошка…
Утром, встав, потянувшись, как в принципе было всегда…
А потом эти двое сидели, смеясь, у окошка…
Не смогли поделить круасан на двоих, вот беда…

И сидели, деля подоконник, кто справа, кто слева…
Подставляя взошедшему солнцу два разных лица…
На одном, помохнатей, читалось - Я все ж королева…
На втором, чуть небритом, блестели задорно глаза…

И допив капучино, а кошка тарелочку сливок…
Посмотрев друг на друга глазами сказали - Пора…
Он ушел на работу, насыпав ей в чашку оливок…
Вот такая вот странная кошка с мужчиной жила…

И ждала его, взглядом зеленым, скользя по дорожке…
Потому, что однажды, к замерзшей он вдруг подошел…
И сказал – Извини, я давно так мечтаю о кошке…
Может, будешь моей, вдруг тебя не случайно нашел?

И она согласилась, ну, а как было кошке ответить…
“Он такой одинокий, как я, и глаза ничего…
да и пахнет приятно, печеньем, как пахнут лишь дети…
этот ведь не обидит… ”подумав. И стала его…

С той поры и живут одинокие, странные рядом...
Иногда он читает для кошки стихи до утра…
А когда засыпает, то кошка с таинственным взглядом…
Охранят его…
…раскрывая два белых крыла…